«... Снегопады и ледяные дожди, пришедшие на Средний Запад и северо-восток США в ночь с субботы на воскресенье, стали причиной...»
Чтобы плюнуть с колокольни - нужно на нее забраться. Так кратко формулируется закон причинно-следственных связей, которому подчинено все начинающее движение, движущееся и движение закончившее. Неподвижность в данном контексте рассматривается, как лишенная кармы пауза, именуемая «Благословенной Суббота» или «авастхой». Но плевать на все это тысячу раз с высокой колокольни!
В Снежном Королевстве кончился спирт! Жидкий, сухой, всякий! Ни капли, ни кристаллика, ни маковой росинки... И это 31 декабря! И это накануне выезда «в люди», когда запряжена тройка, когда от нафталина и пыли выбита шуба, когда осталось приклеить и расчесать бороду, присесть на дорожку, опрокинуть сто пятьдесят грамм и в путь.
Эту неприятную весть принесла Снегурка, которую к моменту вылупления нового Позвизда отправили в погреба. Нету алкоголя, хоть ты плачь, хоть рычи! Ни в больших морозильниках, ни в малых, ни в загашнике у дворцового коменданта. Ус моржовый есть, строганины навалом, клюква в бочках, гирлянды вяленого снетка, брикеты лягушачьей икры, отварные мухоморы, комариные личинки, белужинка, осетринка, айскрим... А так, чтобы взбодриться, чтобы с днем рожденья, чтобы в мозгу прояснилось – нету.
Выпили за год, а пополнить не озадачились. Обычно затаривались на дрейфующих станциях «Северный полюс» - им крепких льдов, а они бартером бочки с ректификатом. В эквиваленте кубический метр цельного льда за десять литров спирта. Или спермацет один к одному. Но с начальником «СП 40» отношения не сложились – бюрократ и формалист оказался. Все ему официально, все по документам, все «по закону». Ну какие, к лешему, налоговые и законы на 85 градусе северной широты? Говорили ему: смотри, пожалеешь потом, когда начнешь под воду уходить вместе со своим спиртом, резиновыми бабами, балансовыми буями и радиолокаторами. Уперся мужик. Ну и хрен с ним.
Хотели к американцам, да руки не дошли – пока штопали озонную дыру, пока китайскую подлодку отгоняли, пока меняли в тронном зале слюдяной настил, пока искали новую Основную Мать-Олениху. Словом, забыли. И теперь, на – пора ехать, а Позвизд никакой, все еще в нирване.
Могут спросить, а зачем новая Основная Мать-Олениха? Старая, что ли, не годится? Да уж, сколько можно суррогатить? Почитай, двенадцать Позвиздов выносила. Матка истончилась, гормональный фон понизился, шерсть на животе полезла. А это верный признак, это стопудовая примета: раз шерсть на животе лезет – может быть угроза плоду. Во Дворце до сих пор помнят выкидыш в 34 году. В Кремле ждут, а посылать некого! Так что, это дело отслеживается.
Кто не в курсе - поясняем тему.
Еще девяносто лет назад Снежная Королева свои яйцеклетки успешно заморозила. Чтобы самой уже не заморачиваться на беременностях, кормлении грудью и иных отправлениях репродуктивности. У августейших особ физиология на первом месте не стоит. Их назначение – управлять и символизировать. Чем ярче символизируешь, тем дольше управляешь. Опять же, вены на ногах в сохранности, кожа на животе не отвисает, промежность избавлена от угрозы разрыва. Шутка ли, каждый год роди молодца?! Ладно, от малохольного Кая или эвенка? А если от полярника? Например, от Нансена? Или Амундсена (но о нем позже)? Или Роберта Пири?
Конечно, есть приятность от живого секса – прелюдии, фуги, эрекции, оргазмы, эякуляции... Запахи, пульсации, фрикции... Выбросы энергии, смещения точки сборки, вскипание кундалини... Чмоки, засосы, лобзанья... Позы, камасутры, импровизации... С этим спорить не будешь. Но цена? Плата за страсть? В виде возможной сердечной привязанности и чувства. Королева-то, королевой, и Снежная, но все равно – баба, как ни крути. А это значит определенный риск возможного ущерба балансу стихий. Когда похоть вместо прихоти, когда прихоть вместо долга. Когда психология взамен аэродинамики.
Да и целесообразность текущего момента диктует свои требования – теперь каждому этносу, каждой диаспоре вынь да подай своего Деда Мороза. А откуда вынуть? Оттуда? Так, оттуда при всем старании больше двух не вынешь. А с развалом Союза все в амбиции впали. И хохлы, и белорусы, и прибалты, и чуваши, и мордва. И каждому свой, национальный герой нужен. С характерными расовыми чертами. Как стольких нарожать? Вот оленихи и выручают. Есть и стадо специальное с элитными олене-матками, и банк спермы на тысячу лет вперед. Это для северян. А для южан расклад иной. Но о нем, как уже заикалось, позже.
Раньше один на всех, только копируй, не ленись. Как? Да, элементарно: подводишь уже одетого по форме Позвизда к волшебному зеркалу и хренак по амальгаме волшебным жезлом! Зеркало на тысячу тысяч осколков. Налетает вихорь, и понеслась... Те, что покрупнее - в города, по театрам и Домам культуры разлетаются. Те, что поменьше – в школы, детские дома и дошкольные учреждения. Самые крохотные на частный сектор. Осколки - это одноразовая проекция, нечто вроде «эго-персональностей». Они существуют, пока им уделяется внимание. Пришел, похохмил, нажрался и в сани. Чуть отъехал - и нет ни тебя, ни фантома-Снегурки, ни лихой тройки. Слился в общее пси-поле, развесив перед этим сосулек, наметя сугробов, покрыв белым саваном озимые. А настоящий, живой Позвизд (его еще неучи иногда Карачуном, на башкирский манер именуют) во святая святых – в Москву, в Кремлевский дворец, к элите. Засвидетельствовать почтение и лояльность. Продемонстрировать стабильность и готовность. Уловить тенденции и направление эволюции. Плюс, телевидение, отморозки, тусовки... Потом назад к мамаше. Приехал, еще денек погулял и в утилизатор, на биомассу в корм оленям, в качестве пищевой добавки.
Искусственное осеменение подгадывается так, чтобы Позвизд появлялся не позже 25 декабря, как раз на католическое Рождество. День сосет вымя, неделю набирает массу и рост, а с утреца тридцать первого облачаться и - на служение! Вот здесь спирт и нужен. Для согрева, для куража и для калорийности. Ну, и для одухотворенности. Одухотворился и к детям на елки. Нести радость, юмор, свет, подарки, шутки, намеки, чудеса, прогнозы, угрозы и прочий энергоинформационный обмен. Ну, и на дорожку взял для согрева – как, ни как, без малого три тысячи вест буранами, да метелями в открытой повозке. Словом, без виноверитаса никуда!
А в этом году ни капли!
Позвали все ледяное боярство, снежное дворянство, всю морозную придворную челядь и весь слякотный плебс. И прямо в лоб - у кого есть выпить? На любых условиях, за любую валюту, под любые проценты. У кого?
Молчат, как льда в рот набрали. Друг за дружку прячутся.
Есть у кого?! Еще раз спрашиваем, по-хорошему...
Молчат снеговики, снеговицы и снеговнянцы. Молчат стеклянные глаза. Молчат бояре, дворяне, камергеры, корнеты и рыцари – нету спирта!
А время идет, минуты тикают. Уже пора бороду клеить, брови ватой пышнить, в мешок сосулек и снежной крупы насыпать. Уже пора со двора выкатываться. А Позвизд еще сам в себе, еще аутичен, еще весь в предыдущем воплощении.
Что делать?
Тут первый министр, блестя звездами и снежинками камзола, на цырлах к ее Высочайшему Величеству, прямо к трону, к первой ступени. Чмокнув хрустальный башмачок, телепатически так шепчет:
- А если, Ваше Величество, госпожа Королева, мы его к старшему братцу через портал - в Антарктиду? Там, говорят, еще остался ящик настоящей «Колы» с настоящей кокой. Пару глотков и сюда. А мы тем временем сани подготовим, Снегурочку фиксажем обработаем. Лишь бы ему до Лапландии добраться. А там найдет чего-нибудь. На худой конец, пива. Пару литров - и до России дотянет. А там уж, на каждом углу. А?
- Так они же антагонисты, хотя и братья?! Не подерутся ли?
- А Вы, Ваше Величество, письмецо Санте напишите, объясните ситуацию. Нужно-то пару глотков настоящей «Колы». Чтоб растащило, чтоб ушли скованность и суровость. Да и не успеют они в конфликт войти. Тем паче, что может Санта наш уже на праздники уплыл. Звонили ему? – повернулся первый министр к обер-шталмейстеру. – Звонили Санта Клаусу?
- Звонили, - хрустнул заиндевелыми губами обер-шталмейстер, - да не дозвонились. Магнитные бури, господин министр.
- Все одно к одному, все одно к одному. Что надумали, Госпожа?
- Выбора нет - отправляйте. Пока готовится портал, я чиркну Коле пару строчек.
Настал черед Амундсена и Санта Клауса.
На Южном Полюсе, в Антарктиде, в Новой Швабии находилась летняя резиденция Снежной Королевы, куда она для смены обстановки иногда улетала. Раньше довольно часто (раз в пять-семь лет), последнее время реже. Она и любила, и не любила Новую Швабию.
Любила за тишину, пресные воды ледниковых озер и ностальгическую грусть, возникающую всякий раз, когда Ее Величество оказывались там. Ностальгическая грусть была связана с сильным и горячим чувством, почти страстью, испытываемой к Руалу Амундсену, с которым был короткий, но бурный роман. Эрекции, кундалини, фрикции и камасутры.
Не любила за невыветриваемый запах солярки и несмываемые пятна машинного масла, оставшиеся после немецких субмарин еще со времен последней мировой войны. И еще не любила из-за старшего сына – никакой с его стороны почтительности. Лишь надменная заносчивость ученого (Коля писал «Критику Славяно-арийских Вед»), неприятно контрастирующая с карикатурной внешностью гнома.
Санта тоже был суррогатным, но в отличие от младшего брата, воспроизводился он посредством оплодотворения морских коров. А так как этот вид ламантинов находился на грани вымирания, то Клаус уже два зодиакальных круга не утилизировался, а оставлялся в материальном теле. Проводя самые жаркие месяцы в специальной холодильной камере с подцветкой и вентиляцией. Для сохранения подвижности и необходимых свойств Санта пил жидкий каучук, запивая для его лучшего усвоения химически активной «Кока-колой». Алкоголь категорически исключался. Как и секс. Как и быстрая езда. Как и танцы в хороводе. Как и таскание тяжестей – никаких сосулек, снежной крупы, циклонов, антициклонов, морозильных посохов и елок, высотой превышающих 1,5 метра. Санта завидовал Деду Морозу. Белой, нехорошей завистью.
И вот после многих лет они должны были встретиться. В общем пространстве осознанного присутствия. На западной территории Санты.
На перелет ушло восемь секунд. Через это короткое время перед Клаусом предстал сонный, неадекватный Позвизд с мешком «северных» подарков. Был он в белоснежном спортивном трико.
Позвизд протянул письмо, улыбнулся и полез, было, целоваться, но Санта уклонился, сделав вид, что снимает снежинку с рукава своей куртки.
«Коля! С наступающим. Посылаю тебе Позвизда. Его необходимо встряхнуть. По словам Первого министра, у тебя осталась настоящая «Кока-кола». Надеюсь, ты меня понимаешь. Будь великодушен и снисходителен к младшему брату. Он твой гость. Постарайся обойтись без шуток и колкостей. У меня все по-прежнему. По утрам иногда мигрень, а по ночам иногда бессонница. Береги глаза – лежа не читай. Посылаю тебе немножко нашего, северного снежку. Мама!»
Санта прочел записку и ничем не выдал возникших чувств и мыслей. Он улыбнулся, хлопнул Позвизда по плечу:
- Сейчас устроим, братишка. Сейчас мы тебя встряхнем.
И вышел из зала, где, по приданию, сиживал сам Гимлер.
«Настоящей» «Колы» у Санты давно уже не было. Но зато у него были великолепные спиды и амфетамин, которые он в прошлом году прихватил с собой из Амстердама.
Налив в стакан коричневой шипучки, Клаус сыпанул в него порошка и десяток серых таблеток.
- Вот, - улыбнулся он и по-гимлеровски блеснул очечками, - «Кола» настоящая, коллекционная. 1886 года! Оригинал. Пей, бразе, пей до дна, май френд!
И ни о чем не подозревающий Позвизд выпил.
А потом... а потом его нос покраснел, глаза заблестели и он, прокашлявшись, попросил:
- Еще, Колян! Угости в честь Нового года еще!
И Санта угостил еще. И потом еще.
А после он, пряча ухмылку в бороденку, напяливал на Деда Мороза свою старую униформу, черный ремень с громадной пряжкой и колпак. И усаживал пьяного от наркотиков брата в свой воздушный шар, на котором летал в Америку, Австралию и Западную Европу. И закидывал в люльку мешок с северным снежком
- Ну все, тебе пора. Привет Москве.
Налетела цунами, и шар исчез в серой снежной мгле... Что было дальше, смотрите в «Новостях»...
Поделиться с друзьями: